Тания Пятигорская. Урок 11 в составе курса «Эрец Исраэль в историях: по статьям Юдит Аграчевой». История одиннадцатая: они убили еврея — мы разрушили деревню. (26.09.2024)
и на Ютуб-канале Еврейская Мысль:
Эрец Исраэль, история одиннадцатая. «Они убили еврея — мы разрушили деревню»
Автор: Юдит Аграчева
Впервае напечатано в газете «Вести», 1994 г.
«Седжера, — от араб. Шаджара, «дерево», на иврите Илания, мошава в Нижней Галилее. Основана Еврейским колонизационным обществом (ЕКО) в 1899 (по др.источникам – в 1902). Во время Войны за независимость Седжера оказалась на линии фронта с «Арабской армией освобождения», базировавшейся в деревнях Лубия и Туран, однако в июле 1948 г. Армия обороны Израиля очистила весь район от вражеских сил. Севернее Седжеры, возле перекрестка Голани, установлен мемориал бойцам бригады «Голани».»
Евр.энциклопедия.
* * *
Почему расходятся в разных источниках данные о времени основания поселения Седжера? Потому что дважды начинали строить мошаву…
* * *
Зачин у нас все тот-же: «Однажды из России в Эрец-Исраэль…»
На этот раз начнем так: в 1880 году из России в город Цфат прибыла семья религиозных евреев Риклиных. Старший Риклин — Авраам — работал плотником. Его жена регулярно рожала детей, одного из которых назвали Звулуном. Братья и сестры Звулуна, подрастая, оставляли родные пенаты — отправлялись возводить новые поселения.
Звулун попрощался с родными в тот момент, когда он услышал о строительстве Седжеры. Собственно о строительстве говорить было рано. Еврейское колонизационное общество в 1898 году купило у оставивших свои участки арабов деревни Седжера землю. Ничего не было на той земле. Даже барак было не построить, — никто не брался доставить строительные материалы, — нападения на дорогах, убийства, грабеж, а зимой — вовсе нет никаких дорог. Да и переезжать туда, прямо на границу с арабской деревней, мало кто захотел.
Однако откликнулись на призыв и прибыли четверо молодых людей — «квуцат арбаа» — Шимшони, Слуцкий, Рейниш и Риклин.
Жить им пришлось в самостоятельно сооруженной «землянке». Условий не было никаких. Совсем никаких. Но молодые ребята поднимались затемно и принимались за работу — пытались нехитрыми инструментами приручить землю. Несколько лет. А потом трое из них потеряли надежду на подкрепление и оставили ад, так и не обернувшийся раем.
Не расстался с верой только один, самый упорный из четверых — Звулун Риклин. Девятнадцатилетний парень продолжал жить в землянке и сражаться с не поддающейся землёй. Так и держался до подкрепления, которое прибыло только в 1901 году.
* * *
ЕКО в 1901 году доставило в Седжеру восемь семей прозелитов из России. (О них — в предыдущих очерках). К ним добавили репатриантов, из России опять же. Сохранился список фамилий: Рудой, Цинбер, Шмушкин, Шехтер, Фабрикант, Теплицкий. Три семьи пришли из Курдистана — Мацлиах, Рафаэль, Гамлиэль.
Итого 28 человек получили участки на определенных условиях: сорок лет они были обязаны трудиться на земле, которую, только по истечении этого срока, разрешалось приобрести.
Основатели получили от ЕКО ссуды, купили лошадь, корову, мула, взялись, наконец, за строительство. Шесть дней в неделю усердно трудились евреи, а на седьмой отдыхали, ибо в Седжере чтили традиции. Раввин был одновременно и резником. Русский и арабский языки можно было услышать чаще, чем не без труда приживающийся иврит.
Отношения с арабами Седжеры были какое-то время неплохими. Бывшие ее богатые жители обосновались в Бейруте и Дамаске, продав свои земли ЕКО и оставив своих бедных соседей и родственников практически без средств к существованию. Поселившиеся в Седжере евреи предоставили арабам работу, и жизнь протекала в мирных заботах. Но недолго.
Время было голодное. Долгие годы пересушенная земля урожай давать не хотела. Связи с другими еврейскими поселениями практически не было. Телефон жителям мошавы со временем установили, но провода тянулись по воздуху и перерезались арабскими соседями иногда Седжеры, если они обижались на своих работодателей, иногда — других деревень округи. Та же проблема была и с водой, поскольку трубу проложить иначе, чем через соседние деревни, было никак не возможно. А рядом деревня Лубия, отличающаяся крайней жестокостью, — на счету ее жителей самое большое в Галилее число поджогов, убийств, нападений…
* * *
Но жизнь, тем не менее, вот, в этих условиях, текла и текла.
Звулун Риклин женился, произвел на свет пятерых детей. Рожая шестого ребенка, к несчастью, скончалась жена. А скоро Звулун узнал о кончине отца, и тогда забрал к себе из Цфата маму, которая помогала с детьми, как могла.
В это самое время в город Яффо, на сей раз из Польши, прибыла юная Ривка Ковальская. Отправлялась она в Эрец-Исраэль с родной сестрой, но сестра умерла у нее на руках от холеры, оставив двоих детей. Когда турки изгнали из Яффо и Тель-Авива евреев, Ривка с племянниками нашла приют в Галилейском поселении Бейт-Ган, во дворе известной семьи выходцев из России Меклеров (о семье Меклер было рассказано в прошлом очерке).
В Бейт-Гане встретил Звулун Риклин Ривку, полюбил и забрал к себе. Семь детей оказалось в новой семье.
И ещё четверо скоро появились на свет. Первую родившуюся у Звулуна и Ривки дочь назвали Геула — мечта об освобождении Эрец-Исраэль. А мальчик был назван в честь деда Риклина — Авраамом.
* * *
— Вырастая, мы оставляли дом, — вспоминает Авраам Риклин. — не было места! И не было в Седжере заработка. Старший брат уехал в мошаву Эвен-Иегуда, а ещё двое братьев нашли работу в Хадере; пятеро, в том числе и я, отправились учиться в сельскохозяйственную школу «Микве-Исраэль». Оттуда домой, хозяйничать, вернулся самый младший из нас, Яаков, — только одному из детей мог достаться родительский надел земли…
* * *
Когда Авраам ещё не родился, часть земли в Кфар-Таворе, рядом с Седжерой, была отведена под экспериментальную ферму, руководил которой Элиягу Краузе — впоследствии неизменный директор сельскохозяйственной школы «Микве-Исраэль». Перед Элиягу Краузе появилась однажды группа прибывшей из России и путешествующей по Эрец-Исраэль молодежи. Молодые люди в работники наниматься не пожелали, они хотели получить свой участок земли, с тем чтобы отдавать две трети полученного урожая. Молодые люди планировали создать коммуну. Краузе согласился, не подозревая, что лидеры этой группы — Исраэль Шохат и Маня Вельбушевич — не первый год вынашивают идею организации отряда вооруженной еврейской охраны. Сторожами в то время были исключительно арабы, и еврейский отряд, прежде чем легализоваться, пережил немало сложностей. Впрочем, о истории «Ха-Шомер», — в другой раз. А в этот — ограничимся тем, что молодых людей, ежедневно пополнявших свои ряды единомышленниками, соседи прозвали «москобим», сообразуясь с их «русским» происхождением. А позже закрепилось за ними имя «дети смерти». С их появлением стало понятно соседям, что началась новая полоса еврейско-арабских взаимоотношений. Когда проливалась еврейская кровь, ответ не заставлял себя ждать. Непривычной была еврейская дерзость в то время на этой земле. Но подрастающим детям уже непривычным казалось любое иное видение мира.
* * *
— Когда в «Микве-Исраэль» меня захотели научить пользоваться оружием, — вспоминает Авраам Риклин, — я признался, что обучен этому с младенчества. Я рос, с детства усвоив закон: «Если арабы убивают еврея, мы разрушаем их деревню».
В «Микве-Исраэль» я прошел курс военных инструкторов. Все мы — дети, выросшие в первых поселениях Галилеи, — составили батальон «гдуд 12», позже превратившийся в подразделение бригады «Голани». Но мы воевали ещё до того, как батальону присвоили имя. Первым командиром был Авраам Йоффе, его сменил Ицхак Броши. После ранения Ицхака возглавил командование Давид Фрадкин. Давид был убит, заместителем его был Цвика Леваков. Тоже убит… Все мы дружили с детства, и родители наши прибыли в одно время и в большинстве своем — из России.
